Медуза - Страница 52

Сейчас, когда она мысленно возвращалась в прошлое, ей казалось странным, почему Несторе или кто-нибудь другой из молодых офицеров мужниной «конюшни» всегда исполнял роль шофера в этих поездках. Если подумать, странно, что они ездили именно в Кампьоне. Гаэтано никогда не брал жену с собой туда, где ей действительно хотелось побывать: в Париж, Вену или Лондон. Только в Кампьоне – скучный городок на берегу озера, где, кроме игорных заведений, ничего не было. И это при том, что Гаэтано не был игроком. Но в то время она не жаловалась. Молодые жены не жалуются. До тех пор, пока их мужья счастливы. До тех пор, пока они не обвиняют жен в своих несчастьях. До тех пор, пока они не интересуются другими женщинами.

Только сейчас ей пришло в голову, что Гаэтано вполне мог интересоваться другой женщиной, потому-то и оставлял жену в казино, где она была под присмотром, а сам встречался с любовницей – быть может, в том самом номере, куда ей предстояло сегодня вернуться и где они всегда останавливались во время тех давних визитов. Впрочем, самой Клаудии этот сценарий казался неубедительным. Гаэтано был на двадцать лет старше нее, и вскоре после их женитьбы интимные отношения, в сущности, вообще перестали его интересовать.

С другой стороны, для Гаэтано было очень важно содержимое потертых кожаных чемоданов, которые он привозил из путешествий с красивой молодой женой. Однажды, на вилле, он споткнулся, и один из чемоданов покатился по лестнице – так же, как впоследствии покатился по ней он сам. Чемодан открылся, и Клаудиа увидела ошеломляющее количество стотысячных купюр в перевязанных резинками пачках. Когда она спросила, откуда у него столько лир, Гаэтано сухим раздраженным тоном, каким никогда прежде с ней не разговаривал, заявил, что это служебное дело, и заставил ее поклясться никогда никому об этом инциденте не рассказывать. Будто она собиралась! Клаудиа бывала неверна Гаэтано, но не в этой сфере.

Ей не хотелось думать о прошлом, но думать сейчас было больше не о чем. А этот Дзен кажется гораздо более значительным, чем казался бы при иных обстоятельствах. И еще есть ощущение, что он чего-то хочет. Клаудиу немного позабавила идея, что он хочет ее, однако ей хватило здравого смысла признать, что времена, когда посторонние мужчины стремились познакомиться с ней именно по этой причине, миновали – даже здесь, в казино Кампьоне.

Тогда что ему нужно? Если не это, то что? Едва ли кому-нибудь когда-либо было нужно от нее что-то большее, чем деньги, как сыну, или доброе слово, замолвленное перед Гаэтано, как его подчиненным. Сначала она подозревала, что и Леонардо хотел от нее того же, а потому была с ним очень суха. Этот период их отношений она намеренно не вспоминала, предаваясь мыслям о прошлом в домике, где некогда проходили их свидания. А ведь это задержало начало их романа по крайней мере на месяц, притом что у них, как выяснилось, оставалось так мало времени. Так мало!

Хватит. Итак, сеньор Дзен. Да, было в нем нечто от человека, ищущего благосклонности, он словно намекал, что у нее есть то, что ему нужно, и готов был усердно оказывать ей внимание, чтобы это получить. Но что это могло быть? Ей, конечно, пришло в голову, что этот человек – авантюрист, один из обаятельных беспринципных мошенников, посещающих казино в поисках богатой жертвы. Несмотря на то, что, когда он к ней подкатился, она играла всего-навсего на автоматах, – а подкатился он намеренно, это интуиция подсказывала ей безошибочно, – манеры Клаудии, одежда и, увы, возраст делали ее подходящей жертвой. Безусловно, ему что-то нужно, это ясно, но что?

Отдаленно это напоминало поведение Данило сразу после смерти Гаэтано, когда он вдруг стал каким-то вкрадчиво-заботливым. Поначалу Клаудиа думала, что это просто занудный способ выразить сочувствие безутешной вдове, но через некоторое время его постоянные вопросы, задававшиеся всегда так, будто он был профессиональным утешителем, помогавшим ей примириться с необратимостью случившегося, стали немного слишком конкретными и настойчивыми.

Что именно она делала в тот момент, когда Гаэтано упал с лестницы? В какой комнате находилась? Слышала ли что-нибудь? Когда она поняла, что произошло? Что сделала после этого? И так далее, и так далее, и так далее, пока однажды ей это не надоело и она не сказала ему: «Ты, кажется, думаешь, что я его убила, не так ли?»

Он действительно так думал. Это было написано на его лице, когда он отчаянно отнекивался, пытался изобразить искреннее негодование и возмущение, которого заслуживал подобный вопрос. Только у него плохо получалось. Клаудиа его прогнала, и когда они опять начали встречаться приблизительно год спустя, этой темы никогда больше не касались. Клаудиа долго держала Данило на расстоянии, но со временем решила, что или она ошиблась, или он изменил свое мнение. Тема была закрыта – по крайней мере, так она думала, пока Данило снова в завуалированной форме не выразил своих подозрений, рассказывая ей об обнаружении трупа Леонардо.

Кстати, надо позвонить Нальдино и узнать, как обстоят дела с подачей заявления в суд. Клаудиа не тешила себя иллюзиями насчет собственного сына. Он был порядочным, но нерешительным, таким же, как его отец, и нуждался в постоянном руководстве, чтобы чего-нибудь добиться. Наверно, ему было бы полезно отслужить в армии. Есть люди, которые способны максимально реализовать свой потенциал, только исполняя приказы. Немодная истина, как и многие другие.

Ровно в четыре часа ее исключительно пунктуальный поклонник подъехал к выходу из казино, чтобы отвезти ее в бар «Красное и черное», располагавшийся на главной площади маленькой деревушки у подножия горы. Вечером, попозже, здесь собирались крупье и вышибалы, чтобы расслабиться перед началом ночной смены. Сначала Клаудиа удивилась, почему он пригласил ее туда, а не в одно из более фешенебельных туристских заведений, разбросанных вдоль тенистого променада над озером, но, вероятно, Дзен предпочитал чуть более грубые и пикантные ощущения. Так же, как Леонардо (тот, как только перестал сдерживаться, сделался деспотичным). Честно признаться – так же, как и она.